Минусовки сорок дней

Суров же ты, климат охотский, Уже третий день ураган. Встает у руля сам Крючковский, На отдых - Федотов Иван. Стихия реветь продолжала, И тихий шумел океан, Зиганшин стоял у штурвала И глаз ни на миг не смыкал. Суровей, ужасней лишенья, Ни лодки не видно, ни зги. И принято было решенье, И начали есть сапоги. Последнюю съели картошку, Взглянули друг другу в глаза, Когда ел Поплавский гармошку, Крутая скатилась слеза. Доедена банка консервов И суп из картошки одной, Все меньше здоровья и нервов, Все больше желанья - домой. Сердца продолжали работу, Но реже становится стук, Спокойный, но слабый Федотов Глотал предпоследний каблук. Лежали все четверо в лежку, Ни лодки, ни крошки вокруг, Зиганшин скрутил козью ножку Слабевшими пальцами рук. На службе он воин заправский, И штурман заправский он тут. Зиганшин, Крючковский, Поплавский Под палубой песни поют. Зиганшин крепился, держался, Бодрился, сам бледный, как тень, И то, что сказать собирался, Сказал лишь на следующий день "Друзья" Через час "Дорогие" "Ребята - Еще через час, - Ведь нас не сломила стихия, Так сломит ли голод нас? Забудем про пищу, чего там, А вспомним про наших солдат..." "Узнать бы, - стал бредить Федотов, - А что у нас в части едят". И вдруг - не мираж ли, не миф ли - Какое-то судно идет, К биноклю все сразу приникли, А с судна летит вертолет. Окончены все переплеты, Вновь служат, - что, взял, океан? - Крючковский, Поплавский, Федотов, А с ними Зиганшин Асхат.